КамариллаКамарилла - огромная секта вампиров, сформировавшаяся в период позднего средневековья. Вампирская ООН, она была создана, чтобы защитить вампиров от преследований Инквизиции, для соблюдения Традиций Каина и поддержки великого Маскарада. Много вампиров Камариллы, помня огненные ночи, когда вампиры были под угрозой искоренения, соблюдают Маскарад фанатично. Вампиры Камариллы отвергают идею вампиров как чудовищных хищников, вместо этого предпочитая тайно жить среди смертных и питаться с осторожностью.

Камарилла - самая многочисленная секта, и теоретически, самая могущественная. Но она объединяет семь кланов вампиров, каждый со своей культурой и целями, и это свидетельствует о ее нестабильности. Управляемая неким подобием парламентаризма, Камарилла действует медленно и часто беспомощна перед опасностями; когда, однако, она собирает всю мощь для удара, Камарилла практически непобедима.

Начинающие персонажи считаются вампирами Камариллы и принадлежат к одному из семи кланов.

КланыBruja (Бруха, Бруджи, Совы). Сильный и злобный клан, наследники древнего могущества, которое в настоящее время не способны удержать по причине дурного характера. Совы сейчас - это беспредельщики, преступники, контролирующие сомнительный бизнес на улицах. Совы - это панки, террористы, революционеры, анархисты, признающие (и то не всегда) только страх физической расправы. Совы, вопреки Маскараду, не останавливаются перед убийством смертных. Кроме того, стоит Князю, особенно если он не из клана Сов, выказать слабость, как в результате интриги, сплетенной Совами, Князь теряет не только власть, но часто и жизнь.

Gangrel (Гангрелы, Бродяги). Извечные враги Сов, от открытых стычек с которыми их удерживает лишь уважение к Князю. Причина войны Бродяг и Сов проста: и те, и другие отличные воины, но, если у Сов злоба исходит из идеи беспредельной анархии, то у Бродяг злоба происходит из их животной сущности. Бродяги часто путешествуют в одиночку. В компании себе подобных Бродяги любят рассказывать истории, забывая о времени. Это клан вампиров, которые могут превращаться в летучую мышь или волка и даже сливаться с Землей, чтобы поспать, если день неожиданно застал их вдали от дома, хотя слово "дом" в лексиконе Бродяг иногда просто не существует. Бродяги могут научиться управлять животными, но может случиться, что именно из-за общения с животными на ментальном уровне Бродягам становится тяжело управлять Зверем внутри себя.

Toreador (Тореадоры). Самый изящный клан из семи. Тореадоры - это поэты, художники, музыканты, все те, кто связывает свою вечную жизнь с искусством. Что бы ни делали Тореадоры, они делают это страстно и всепоглощающе. Но у медали есть и обратная сторона - любовь Тореадоров к искусству так велика, что может привести к дегенерации, когда, например, любимое место у Вивальди прослушивается по тысяче раз или же когда Тореадоры часами смотрят на одну и ту же картину. Тореадоры - это гедонисты. Мужчин и женщин из клана можно сравнить с инкубами и суккубами.

Ventrue (Вентру, Клан Судьбы). Клан аристократов и прирожденных властителей. Выходцы из Вентру чаще всего занимают места Князей. Вентру одновременно и старомодны, и современны. Они лучшие политики и дипломаты, умеющие не только улаживать споры между Совами и Бродягами, но и решать сложные вопросы с кланом Носферату, которые выше общевампирских канонов (Шесть Традиций) ценят честь и достоинство собственного клана. Ортодоксальность и верность Маскараду делает Вентру наиболее ответственным кланом.

Nosferatu (Носферату). Страшный, древний клан вампиров. Только совершенно безумные смертные становятся Носферату. У этих вампиров острые уши, чудовищное лицо и они полностью лысые. Сотни лет, проведенные в катакомбах и канализации, обезобразили Носферату, но в душе они не такие злобные, как могут показаться. Унижение и насмешки со стороны других кланов сделали Носферату чувствительными и "человечными". Однако еще никто, будь то смертный или вампир, оскорбивший Носферату, не ушел от страшного возмездия. Если сделать зло одному Носферату, то весь клан объявляет обидчику войну.

Tremere (Треме, Тремеры). Тремеры произошли от могущественных смертных волшебников, которые раскрыли секрет вампиризма, несмотря на сопротивление со стороны Рода (Kindred). Тремеры могут научить, как убивать с помощью слов или жестов, но взамен Клан требует полного подчинения и отречения от собственных интересов. Проводя параллели с миром смертных скрытный Клан Тремеров можно сравнить с оккультным отделом КГБ или отделом Мартина Бормана. Тремеры - опасные противники и могущественные союзники, но их склонность к предательству заставляет многих вампиров из других Кланов мечтать о прекращении рода Тремеров.

Malkavians (Малкавиане). Некоторые вампиры лишаются рассудка от ощущения вечности, некоторые помешаны от природы. Последние и есть Малкавиане, чье безумие усугубляется Голодом. В Клане Малкавианов можно встретить представителей всех смертных рас и выходцев из абсолютно всех социальных уровней. Ни один нормальный смертный не может стать Малкавианом, но стоит ему хоть немного помешаться, Поцелуй вампира сделает свое дело и сумасшедший новый мир откроется Новорожденному, мир, который не видит ни один вампир из других Кланов. Однако в безумии Малкавиан есть глубокое видение и восприятие мира. Их можно сравнить с оракулами, которые в провидческом экстазе узнают и рассказывают вещи, известные только богам.

Стоит выделить также бесклановых вампиров Caitiff (Кайтифы, Презренные). Кайтифами становятся те, кто, будучи Обращен, не был обучен правилам и устоям мира Undead.

Разговор зашел о призраках. Я утверждал, что все это ерунда. Мы заспорили. И тогда приятель рассказал несколько случаев, происшедших с ним.

Когда-то он был дружен с тульской поэтессой А. У той была дочь. Девочка смышленая, талантливая. Часто в "салоне" поэтессы собиралась местная богема. Говорили и спорили в те тихие времена о разном, но больше о грядущей демократии. Присутствовавшая при этих спорах двенадцатилетняя девочка вдруг сказала: "А вы не задумывались о том, что будет с этой демократией в нашей многонациональной стране?" Никто тогда вразумительно ответить не мог, и, чтобы замять разговор, попросили ее (а она здорово играла на пианино) сыграть что-нибудь. Синеглазая девочка согласилась, и звуки печальной музыки (мы так и не поняли, чья это была музыка!) заполнили небольшую квартиру. Всеми овладела непонятная тягучая тоска, и гости поспешили ретироваться.

Вскоре мой приятель уехал из Тулы в Орел. И не был там целых пять лет. Как-то его ошарашила горькая телеграмма от поэтессы, в которой сообщалось о неожиданной и непонятной смерти дочери. Ее нашли утром мертвой в постели. Болезни или отравления врачи не нашли. Мой приятель приехал в Тулу только на седьмой день после похорон. В опустевшей квартире было непривычно тихо и не по-летнему холодновато. Поэтесса, сразу постаревшая на 20 лет, тогда держалась стойко, только в ее серых красивых глазах таилось бездонное горе. Засиделись за поминальным столом мой приятель, хозяйка и ее тетя, за полночь. Потом легли спать. Поэтесса и ее тетя - в одной из комнат, приятель же - в зале на диване, в головах которого находилась дверь, ведущая в комнату покойной.

Спавшего приятеля, будто что-то толкнуло в грудь. В раскрытое окно лился прозрачный свет полной луны. Вдруг над ним склонилось женское лицо, казавшееся полупрозрачным. Но огромные синие глаза на этом лице были реальными и смотрели на гостя с бесконечной грустью и нежностью. Мой приятель подумал, что это хозяйка, и спросил, что с ней. Та молчала. Затем выпрямилась и стремительно прошла в комнату, где раннее жила ее дочь. Приятель пособолезновал горю, поэтессы и снова уснул. Проснулся часов в семь утра, надо было срочно уезжать... И думая, что хозяйка находится в комнате умершей дочери, стал стучать в эту дверь, чтобы сообщить о своем отъезде. Каково же было его удивление, когда он услышал голос хозяйки из другой комнаты. Она спросила его о том, почему он стучит в дверь умершей. Затем поэтесса вышла к нему.

- Ты же (они были на "ты") ночью прошла туда, - ответил он.

Теперь удивилась хозяйка: "Ничего подобного не было!" Да и мой приятель, наконец, осознал, что у хозяйки серые глаза, а у той, что смотрела на него ночью, глаза были пронзительно синими. Неприятный холод пробежал у него по спине, но он старался выглядеть спокойным.

- Ты видел дух моей дочери, - сказала хозяйка и, помолчав, добавила, - если бы мне пришлось увидеть ее, я бы умерла на месте. Но Бог щадит меня. С тех пор мой приятель, до этого ни во что не верящий, принялся за соответствующую литературу и стал знатоком в области паранормальных явлений.

Как-то он был по служебным делам в г. Ельце. Позвонил дальнему родственнику, который давно жил в этом городе. У того горе: год назад умерла жена. Мой приятель видел ее только раз тридцать лет назад, да и то мельком. Приятель и его родственник встретились на квартире последнего. Был большой ужин, воспоминания и даже романсы под гитару - у хозяина был приятный голос и отменный музыкальный слух. За окном валил снег, но в квартире было уютно, если не считать непонятной прохлады, словно легкий ветерок, проносившейся порой над головами сидящих за столом. Был час ночи, когда сыновья хозяина со своими женами разошлись по своим комнатам. Приятель и его родственник еще немного посидели, и последний предложил ему лечь спать на кровати в зале. Сам же собрался и ушел к новой своей подруге, жившей в соседнем доме. Мой приятель лег на шикарную постель и, как говорится, тут же отключился. Сколько проспал, не помнит. Но что-то вдруг разбудило его. За окнами было темно, темно было и в квартире. Но стеклянная дверь, ведущая в коридор, почему-то была освещена желтоватым странным светом. Приятель смотрел на дверь и соображал, что же это за такое непонятное освещение.

Вдруг за стеклом появилась полная женщина с белокурыми волосами, собранными на затылке в тугой узел. Она стояла, хмурила брови, о чем-то думая. Неожиданно она подняла голову, и взгляды их встретились. Приятель ничего не успел сообразить, как женщина исчезла. Было такое впечатление, что она лопнула, как мыльный пузырь. Мой приятель еле-еле дождался прихода хозяина и рассказал тому о своем видении.

- Да это моя является, - ответил тот спокойно, - за младшего все беспокоится. Он выпить горазд.

- И ты ее видел? - спросил приятель у родственника.

- А как же. И не раз. Но не разговаривал. Видел всего мгновение, - вздохнул тот и добавил, - чаще всего она мне во сне является, с собой зовет. Да мне помирать еще рано...

С этими словами он достал из шкафа семейный фотоальбом, показал моему приятелю. На последних прижизненных фото хозяйки он признал ту женщину, которую видел ночью за стеклом двери.

И еще случай. Мой приятель до недавнего времени жил в девятиэтажном доме недалеко от Оки. В их подъезде жил на одном из этажей высокий мужчина средних лет. Иногда они встречались и в лифте, и на улице, но не знали друг друга. Здоровались из вежливости. Года три назад он поздно возвращался домой. Возле дома на мокром от осеннего дождя асфальте увидел разбросанные раздавленные гладиолусы и астры. "Кого-то хоронили", - решил мой приятель, и неприятный холодок пробежал промеж лопаток. Тут хлопнула дверь подъезда, и навстречу ему пошел тот самый мужчина. Был он не по-осеннему легко одет, хмур и словно безмерно углублен в себя. На приветствие не ответил.

Прошел год. Сосед по подъезду что-то перестал встречаться. И вдруг на следующий год летом встретился на Октябрьской улице. Был он не один. Рядом с ним шагал другой мужчина, помоложе. Они, как показалось моему приятелю, шли как-то отрешенно, но перебрасывались между собой короткими фразами. И еще раз он видел того длинного возле дома. Тот куда-то спешил и опять не ответил на приветствие.

С той поры непонятное, щемящее чувство безраздельно овладело моим приятелем: выяснить у жены последнего, что же такое произошло с ее мужем, если тот перестал здороваться. Вроде бы ерунда, но узнать что-либо о том длинном просто не давало моему приятелю покоя... Набравшись смелости, он подошел к той женщине, поинтересовался: здоров ли муж, живет ли он в их доме? Очень удивленная таким вопросом, женщина ответила: "Разве вы не знаете, что мой супруг скончался три года назад?"

Мы с приятелем тогда долго говорили об аномальных явлениях, об НЛО, полтергейсте, телекинезе, левитации, призраках. Я все же доказывал, что (начитался в ужастиках!) призраки если и являются, то обязательно в саванах. Приятель посоветовал мне прочитать книгу британского биолога, доктора Кеннеса Бартона, в которой говорится, что современные призраки нисколько не чураются завоеваний цивилизации. И частенько теперь расхаживают среди живых и в джинсах, и в коротеньких юбочках, и в другой современной одежде. И вообще, ездят на автомобилях. Бывает, что среди тысяч автомобилей, мчащихся по автострадам, и такое, что несущаяся машина исчезает.

Большинство людей стали вампирами, согласно легендам и преданиям, из-за общения с другими вампирами. Однажды укушенный ими человек оказывался "зараженным опасной инфекцией вампиризма". Такие люди сразу же обретали вечную жизнь, но были обречены на постоянную "жажду крови", чтобы продлить свое существование. Возникает вопрос... А с кого же началась эта кровавая цепочка?

По этому поводу существуют разные мнения. Согласно одной версии, вампиры - это оживленные трупы умерших во грехе, которые были не приняты церковью и, соответственно, утратили надежду на спасение. В славянских странах считали, что потенциальными вампирами могли быть те, кто в жизни был зол и жесток или же занимался черной магией, равно как и самоубийцы, клятвопреступники или дети, проклятые своими родителями. Естественно, что в этот список входили те, кто был отлучен от церкви. В других странах, таких как Греция и Сицилия, вампирами могли стать мертвые, чье убийство не было отомщено: любой, кто погиб насильственной смертью, мог выйти из могилы вампиром и восстановить справедливость.

Еще одно старое поверье, распространенное от Румынии до Китая, гласило, что если через гроб, еще не преданный земле, перескочит кошка (собака, курица или любое другое животное), то покойник превратится в вампира. Поэтому за гробами до погребения старались хорошо следить. Если из гроба раздавался какой-либо непонятный шум или над ним внезапно пролетала птица, или даже вдруг открывалось веко покойного, то в гроб клали веточку боярышника, а если ее не было под рукой, то зубок чеснока. Оба этих растения считались священными и обладали чудодейственной силой. На Балканах в руки мертвеца вкладывали кусок железа. Злые твари должны были бояться холодного железа, также как и серебра.

В некоторых регионах появление вампиров объяснялось следующим образом. Любой ребенок, появившийся на свет с зубами, был под подозрением, точно так же как и дети, рожденные с яркими родимыми пятнами или заячъей губой, напоминающей оскал вампира. Еще подозрение вызывали уродцы или младенцы, непохожие на других. В странах Средиземноморья детей, у которых были рыжие волосы, голубые глаза или необычайно бледный цвет лица, тщательно проверяли, нет ли у них признаков вампира.

Мы уже касались вопроса о скульптурных изображениях людей или только человеческой головы. Эта традиция получила распространение в кельтском мире с VI века до н. э., вероятно, в результате греческого или этрусского влияния. Естественно, у каменных изваяний было больше шансов уцелеть. Мы видим примеры этого в находках в Хиршландене, Хольцерлингене или Пфальцфельде. То же доказывают голова из Мшецке-Жехровице, каменный человеко-вепрь из Эфинье (Марна) или более ранние высеченные из камня головы и нетипичных омфалоидных (почкообразных) камнях, вроде тех, что обнаружены в Туро или замке Стрейндж в Ирландии. Все они местного изготовления. Бронзовые изображения, такие, как сидящая на корточках фигура мужчины, частично литая, частично кованая (Бурэ, департамент Сены и Уазы), или голова из Тарба и многие другие, относятся к доримскому периоду.

В исключительных случаях сохранялись и деревянные фигурки, как, например, фигурка из района Женевского озера или серия фигур неустановленной даты с Британских островов. Подобные им фигуры были обнаружены на территории Галлии в шахте близ Орлеана, а также в Кот-д'Ор. Поразительная коллекция из почти двухсот деревянных скульптур была обнаружена в предположительно кельтском святилище близ истоков реки Сены. Она включает в себя изображения людей и животных, а также внутренних органов, причем эти последние, по всей вероятности, являются вотивными предметами или связаны с гаданиями, подобно этрусским обычаям.

Кельтские религиозные скульптуры из дерева, до-римских времен, видимо, были распространены гораздо шире, чем мы полагали ранее. Лукан в своем впечатляющем стихотворном описании кельтского святилища в лесах близ Массалы, оскверненного и разграбленного Цезарем, говорит именно о таких скульптурах: «...И много темных источников струило там свои воды, и рядом стояли белесые от времени угрюмолицые боги, грубо вырубленные из неотесанных древесных стволов». Если отбросить эпитеты, картина, которую рисует Лукан, весьма убедительна. Он описывает «неметон», священное место в чаще темного страшного леса, где бьют священные родники и вода собирается в озерки, стоят деревянные фигуры божеств, вырубленных в кельтской традиции, примитивной и совершенно чуждой классической манере, требующей точного воспроизведения пропорций. Такие статуи вполне могли быть теми «множественными изображениями», которые видел Цезарь или его осведомители. Похоже, что Джилдас, говоря о Британии VI века н. э., видел и сожалел о более поздних кельтских скульптурах, возможно также деревянных, гротескных, негибких, свирепого вида.

В первой главе мы говорили о трудностях интерпретации лишь по надписям большого числа имен богов, галльских и, до некоторой степени, бриттских. Любопытно поэтому отметить, что имена бриттских надписей не повторяются на континенте, что свидетельствует не только о замкнутом характере бриттско-кельтской традиции (это, кстати, заметно на всей материальной культуре), но также об ошеломляющем количестве сельских божеств «местного значения» с местными именами. Однако по ним удалось восстановить контур ареала местных культов в Галлии в достаточно широком масштабе. Примером могут служить: культ трехголового бога, распространенный главным образом в долине Марны и на Кот-д'Ор, божество с колесом, часто встречающееся на Центральном горном массиве и на нижней Роне, или бог с молотом, популярный на среднем и верхнем течении Роны, культ которого, видимо, доходил до Сены и Рейнской области.

Ареал этот не совпадает с известными границами поселения кельтских племен, но вполне соотносится с ареалом культа «божественной пары», приписываемому эдуям. Другие иконографические типы были рассеяны по всей галльской территории, как то рогатый бог или двуликое божество, вроде Януса. Вообще, изучение иконографических и эпиграфических свидетельств говорит о невероятном разнообразии и узко местном характере кельтских божеств, а также о невозможности привести в систему то, что никогда в ней не нуждалось. Кельтам была чужда строгая иерархия пантеона, которую пытались навязать им римские авторы.

По мере усвоения римских художественных традиций резко возросло количество каменных скульптур, используемых в кельтской культуре для религиозных целей и в погребальных обрядах. Мы наблюдаем иконографию, сопровождаемую надписями с именем бога или упоминанием его атрибутов. Одновременно с освоением средиземноморских художественных приемов продолжала существовать местная традиция, особенно в части высечения из камня отрубленных голов, как в Британии или Ирландии. Хотя голова Антенокитиуса из Бенуэлла близ стены Адриана представляет собой не отдельное произведение, но отсеченный фрагмент статуи.